Эти несовершеннолетние стали жертвами решений своих матери и отца: взрослые, попав под влияние запрещённой в РФ террористической группировки*, выбрали путь участия в ближневосточном конфликте, взяв с собой сыновей и дочерей. В их памяти остались взрывы снарядов, нехватка пищи и потеря родных людей. После публикации журналистского материала в 2017 году родственники в Дагестане опознали их, что дало шанс на возвращение домой. Что происходит с ними сейчас? Об этом рассказывает новая документальная лента, презентованная недавно. 
Судьба героев кинокартины иллюстрирует, как несовершеннолетние превратились в жертв родительского выбора, едва избежав гибели. На 2017 год фиксировалось порядка 200 подобных ситуаций, однако позднее выяснился их истинный масштаб. Согласно официальной статистике, с территории региона вывезли 1420 несовершеннолетних. Каждого из них увезли старшие члены семьи, отправившиеся в сирийские и иракские территории для участия в боевых действиях на стороне запрещённой организации*.
«Они стреляли в маму»
На архивных записях, сделанных в багдадском сиротском учреждении в 2017 году, – девятилетняя девочка в наряде с узором из бабочек: с царапинами на лице и гипсом на руке. Её имя – Марьям Шихабудинова. Она делится воспоминаниями о гибели матери под Мосулом: «За рекой стояли стрелки, они попали маме в голову и руку, и она умерла».
После выхода репортажа руководитель телевизионной редакции Маргарита Симоньян обратилась с призывом помочь в поисках родных детей из приюта. Её начинание поддержал чеченский руководитель Рамзан Кадыров, разместив видеоу себя на страницах. Затем в регионе сформировали правительственную группу по репатриации вывезенных несовершеннолетних. Началась активная деятельность.
«Отчётливо помню тот момент. Просто увидела запись с плачущим ребёнком, – вспоминает тётя девочки. – Побежала к мужу. Мне показалось что-то знакомое… Говорю: «Это Марьям?!» Он ответил: «Не может быть, ты что, с ума сошла? Она выглядела иначе». С одной стороны, хотелось верить, что её нашли, но одновременно – что это не она в таком состоянии».
Малышке в Ираке показали обращение бабушки из Махачкалы: женщина держала огромного плюшевого медведя внучки, говоря о нетерпеливом ожидании встречи. Ребёнку потребовалось время, чтобы осознать окончание чреды военных ужасов.
«Честно, не доверяла: думала, вдруг опять отправят в лагерь, ведь каждый раз при переезде обещали: «Скоро окажешься дома», – рассказывает повзрослевшая Марьям в фильме. Теперь она проживает в столице Дагестана.
«Объединёнными усилиями»
«По сути, именно журналисты стали первыми, кто имел законное право присутствовать там (снимать в детских учреждениях Багдада), – поясняет в киноленте детский омбудсмен Республики Дагестан Марина Ежова. – Они проводили масштабную работу, включая поисковую. Изначальный толчок, мощный старт этой кампании был обеспечен работой съёмочных групп».
В рамках проекта о русскоязычных детях в багдадском приюте опубликовали серию материалов, после чего редакция стала получать сообщения от опознавших родных. Среди них оказалось письмо от дальних родственниц сестёр Зайнуковых – пятилетней Хадиджи и трёхлетней Фатимы. По свидетельствам обнаружившихся в регионе близких, родители девочек покинули Махачкалу двумя годами ранее.
«Нам говорили, что едут лечиться в Турцию, – рассказывала двоюродная тётя Рената. – Отправляли фотографии: прогулки в парках, игры в детских центрах, посещение кафе. Казалось, живут прекрасно».
Руслан Зайнуков с супругой и маленькими дочерями уехал в мае 2015-го. Отцу он сообщил о переезде в Ингушетию, но путь лежал иначе: Турция, Сирия, затем Ирак. Последний раз, по словам отца Анвара, сын и сноха выходили на связь при начале боёв за Мосул. «Бабушка с дедушкой девочек резко сдали за два месяца. Очень любили внучек, особенно Хадиджу», – делилась Рената.
Дедушка считал внучек погибшими, но сохранил их вещи: «Игрушки, одежда остались на своих местах. Мы ничего не трогали в комнате» – рассказывал мужчина в 2017 году.
О находке Хадиджи и Фатимы деду сообщил племянник. «Это была радость. Уже потерял надежду. А тут мои девочки, целые и невредимые, – говорил Анвар Зайнуков. – Фатима была крохой при отъезде. Хадиджа постарше – уже говорила и ходила. Смотрю запись и вижу – Хадиджа совсем не изменилась. Такая же сообразительная».
Сестёр удалось вернуть в Дагестан. «Фатима первое время спала со мной, – делился Анвар. – Она всё смотрела на меня, приговаривая: «Открой глаза». Если открыты – значит живой. После смерти мамы она так и говорила».
У Хадиджи сохранились воспоминания о пережитом: «С нами жили восемь девочек. Просыпаюсь утром – у них отрублены головы. Рядом были две реки. В одной – мёртвые тела, отравленная вода».
Обе обучаются в школе. Младшая мечтает о ветеринарии, старшая выбирает между психологией и стоматологией. После испытаний они обрели обычное детство: катание на роликах, игры с летающим диском у каспийского побережья.
«Не ломайте детство»
Ещё один герой кинокартины – Али Магомедов. Его родители, попав под влияние террористов*, вывезли сына из региона. Отец погиб в Ираке, трёхлетний мальчик оказался в багдадском учреждении и попал в журналистский материал, что позволило найти родных.
«Последний звонок сестры был год назад, – рассказывала родственница. – Мы умоляли вернуться с детьми. В начале 2017-го кто-то прислал фото с ребёнком, сделанное в Мосуле».
Сейчас Али живёт с роднёй в Дагестане. Адаптация проходила тяжело, как поясняла тётя в 2017-м: «Многое начинает забывать, но отдельные эпизоды, например бегство под бомбёжками, всплывают. Первое время боялся машин, самолётов – всего движущегося. Сейчас страх прошёл. Постоянно спрашивает про маму и братьев, которых пока не нашли».
Репатриация несовершеннолетних, насильно вывезенных в зону конфликта, – трудоёмкий процесс. В регион вернули уже 405 детей, включая 172 рождённых на территории Сирии и Ирака.
«Речь не об отдельных случаях, а о массовой трагедии тысяч молодых людей, попавших под влияние искажённых идей, – отмечает Марина Ежова. – Государство, несмотря на вопросы к взрослым, решило спасти детей, дав им шанс на социализацию в рамках традиционных ценностей. Мы фокусировались на сиротах и младших детях, менее подверженных радикальным влияниям. Например, Али, потерявший связь с оставшимися на БВ родными, адаптируется прекрасно».
Сложнее при поддержании контактов с матерями, оставшимися в террористической организации*. «Некоторые запрещают посещать школу, навязывают деструктивные ценности, что создаёт внутренний конфликт, – поясняет Ежова. – Пытаемся достучаться до них: если не отказываетесь от убеждений, хотя бы не ломайте ребёнку жизнь. Некоторые слышат, другие – нет».
*Террористическая организация, запрещённая на территории РФ решением Верховного суда от 29.12.2014.
